Станислав Мелешин - Южный Урал № 13—14

— Это тебе от месткома. Масло, печенье, лимончик, варенье клюквенное… Кисленькое оно, приятное. А это, — он вытащил насквозь промокший кулек, — твои подружки с товарного двора, Ольга и Варвара, печеных яблочков прислали. Шлют привет и велят поскорее поправляться.

У Клавдии задрожали губы.

— Дедушка Потапов, как же они обо мне вспомнили? Ведь я их и не знаю почти.

Старик строго посмотрел на нее через очки и ничего не ответил.

Она виновато покраснела.

— Дедушка, — сказала она робко, перебирая свертки. — Напрасно вы беспокоились, тратились. Мне ничего не надо.. Вот только я хотела вас спросить: не узнаете ли вы, как там мои дочки. Я вам адрес сейчас напишу.

— Фу ты! — сердито сказал Потапов. — Прах ее бери, память какая стала. Ты, Клавдия, адрес мне не давай, я его и сам знаю. А дочки твои благополучны, устроены как нельзя лучше. Старшую мы отправили в детский санаторий на все лето, а меньшую — в круглосуточные ясли. И не сомневайся, живы, здоровы. Вот сама поправляйся скорее.

— А быстро как вы управились, — заметила Марья Тарасовна. — Мы ведь только вчера вечером телеграмму вам отбили.

— Какую телеграмму? — удивился Потапов. — Разве что случилось? Никакой телеграммы я не видел.

— Да как же, — настаивала Марья Тарасовна, — вашему партийному секретарю послали телеграмму насчет ее детей.

— Не видал такой телеграммы, — повторил Потапов. — Может, секретарь и получил. А зачем было посылать? Мы и без телеграммы соображаем. Детей это он устроил, а мне вот поручил поехать, навестить, спросить, не надо ли чего?

— Бросили все, — шепнула Клавдия. — Из-за меня без выходного остались.

— Эка! — сказал Потапов. — Не я — так другой поехал бы.

Он засмеялся, и по всему лицу его разбежались веселые, добрые лучики.

…Когда гости ушли, Клавдия встала, накинула халат и подошла к Марье Тарасовне.

— Тетя Маша, угощайтесь, пожалуйста, — сказала она, протягивая мокрый кулек. — Возьмите яблочко.

Марья Тарасовна молча посмотрела на нее поверх очков и взяла яблоко.

Клавдия обошла с кульком всех соседок, и никто не отказался. Выбросив пустой кулек, она облегченно вздохнула и улеглась в постель.

Густели за окном темноголубые сумерки, а свет зажигать не хотелось. Так и лежали в полутьме, перебирая в памяти впечатления прошедшего дня. Слабо пахли ландыши на тумбочке Анны Андреевны.

Марья Тарасовна смотрела в окно. Она видела, как одна за другой в небе загорались крупные, свежие звезды, видела верхушки деревьев, ставшие угольно-черными. Косынка ее сбилась набок, строгость с лица исчезла, и оно стало добрым, умиротворенным и даже как будто помолодело.

«Славный старичок, — думала она о дедушке Потапове. — Правильный. Не нужно было телеграмму посылать… Хотя нет, — мысленно поправилась она, — нужно было. Пусть знают, что и в больнице есть, кому позаботиться. Да и Клавдия успокоилась, а то плакала бы всю ночь». Она добродушно покосилась на соседнюю кровать. «Ишь, уснула, перестала рюмить».

А Клавдии в полусне мерещился дедушка Потапов. Сквозь дрему она слышала, как он журил ее за то, что она не написала заметку в стенную газету, а она, смеясь, уговаривала его не сердиться: «Напишу я, напишу». Потом пришли Ольга и Варвара обе плечистые, загорелые, веселые. Засмеялись и превратились в дочек — Валюшку и Наташу. Они гладили ей голову своими ручками. Ручки были маленькие и ловкие. Клавдии стало очень весело, очень хорошо и спокойно на душе, и, умиротворенная, она заснула крепким и глубоким сном.

Яков Вохменцев

СТИХИ

РОДНОЙ КРАЙ

Неблизкий край родной России,Степной, ковыльный, тихий край,На целине твоей впервыеЗаколосился урожай.А было: вьюга била в лица,Шли по сугробам трактора.А в той степи, как говорится,И ни кола, и ни двора.Весна и солнце нам открылиТак много неба и земли,Что мы по компасу водилиСвои степные корабли.И я внезапно стал счастливым,Не отрывал от поля глаз,Увидя всходы в первый разС их нежно-палевым отливом.Плоды своей работы вешнейРаботой летней сохранив,Мы согласились:— Климат здешнийХотя суров, но справедлив.

ПЕРВЕНЕЦ

Тех, кто очень волновался,Подбодрял усталый врач.Ночью в комнате раздалсяСамый первый детский плач.Мать с отцом, конечно, рады —Свой, ведь, кровный, как никак,И наследник всей бригады,И потомственный степняк,Только утро наступило, —Поздравленьям нет конца,Хоть выстраивай в затылокВсю бригаду у крыльца.Кто-то к дому на трехтонкеЛюльку первую привез.К полдню весть о том ребенкеОблетела весь совхоз.По земле метались вьюги.Мальчик спал спокойным сном,Но по всей степной округеЗнали к вечеру о нем.

ВСЯ СТЕПЬ В ПРОТАЛИНАХ…

Вся степь в проталинах — пришел зимы конец.Ручьи звенят о том, как хорошо в апреле.К нам на вагончик прилетел скворецИ начал рассыпать свои лихие трели.Послушал я его. И грустно стало вдруг,И стало радостно от этих песен вешних.А бригадир вздохнул: — На тридцать верст вокругТы здесь не встретишь ни одной скворешни.Пусть мне, друзья, уж не двенадцать лет, —Я доску притащил, принес топор с пилою:Коль детворы у нас пока в совхозе нет,То на часок мы сами стали детворою.

Анатолий Головин

СТИХОТВОРЕНИЕ

Не забываешь ли порой,Что мать с тобою дышит рядом?Порой ее укор прямойВстречаешь отчужденным взглядом,Встречаешь дерзостью совет,Что благодарности достоин,И горько, что ты с этих летСамонадеянно-спокоен.А мать останется всегдаТакой —Заботливой и нежной.Пройдут года, еще годаВ висках пыльцой осядут снежной.И одинокая весь векТебя лишь будет ждать у двери.Как трудно матери поверить,Что сын — никчемный человек!

Владимир Акулов

СТИХИ

ДРУЖБА

Небосвод был необычно светел,Отцветали вишня и сирень,Я случайно двух подружек встретилУ завода в тот погожий день.И спросил у той, в китайской блузке:— Как у вас на родине дела?Мне она ответила по-русски,Что давно в Пекине не была.И за плечи волосы откинув,Продолжала: — Расспросите вы,Надя вот недавно из Пекина,Я же здесь проездом из Москвы.Разговор прервав на середине,Прогудел раскатисто гудок,И о том, как жизнь идет в Пекине,Я узнать у девушек не смог.Над проспектом тихо плыло лето,Шли они, одна другой под стать,И подумал я, что дружбы этойНикому вовек не разорвать.

ОЖИДАНЬЕ

Вновь звенит капель. И по округе,Будто вторя птичьим голосам,Побежали к пойме, друг за другом,Ручейки по пашням и лесам.Закружился ветер озорливый,У девчонки кудри растрепал,И, качая ветви старой ивы,Прошумел у окон и пропал.А она, косынку поправляя,Терпеливо с кем-то встречи ждетИ, сама весну напоминая,О весне вполголоса поет.

ДЕЛА И ЛЮДИ ЮЖНОГО УРАЛА

Л. Юрова

БОЛЬШАЯ ЖИЗНЬ

Сквозь сон, утреннюю дрему он слышит ласковый голос матери:

— Вставай, Костя, время…

Материнская ладонь некоторое время еще покоится на светловолосой голове сына: какие мягкие волосы, нисколько не погрубели с годами!

Константин Хабаров быстро, одним броском, отрывает от постели свое ловкое тело, бежит в ванную и с удовольствием подставляет голову и плечи под студеную, скрученную в жгут водопроводную струю.

В столовую он входит свежий, с ощущением приятной утренней бодрости.

— Доброе утро, мама! — весело приветствует он Варвару Артемьевну, успевшую приготовить горячий завтрак для сына.

Вот уже тринадцать лет провожает она его на завод то в утреннюю, то в вечернюю, то в ночную смену. И ни разу за все эти годы сын не ушел из дому не покормленный. Даже в самое трудное военное время Варвара Артемьевна каким-то образом умудрялась так растянуть скупой продуктовый паек, чтоб каждый день была в доме горячая пища.